Публикации

« Назад

"Реставрационные мастерские в храме" Воспоминания М. К. Кротовой 24.02.2018 12:03

Крестовоздвиженский собор и сад вокруг него – место, исполненное для меня особых душевных переживаний и воспоминаний – как прекрасных, так и горьких.

Сегодня, проходя по Лиговскому проспекту, невозможно не остановиться возле величественной надвратной колокольни-храма во имя святых Кирилла и Мефодия, за красивым порталом которой виден церковный садик.

Копия Scan07072010_1562916

Любуешься храмовым ансамблем и из глубины Воздвиженской улицы (к моему сожалению, переименованная в начале советских времен в улицу революционера Тюшина), любуешься и, стоя на углу набережной Обводного канала и Лиговского проспекта возле станции метро. На мой взгляд, здание торгового комплекса, бетонной громадиной возвышающегося над подземкой, испортило этот некогда привлекательный перекресток. Ведь доминантой здесь, безусловно, должен быть шпиль колокольни. Впрочем, надеюсь, гармонию храмового комплекса – украшения и набережной, и проспекта, вряд ли сегодня что-либо испортит. Ведь столько лет здания - и колокольни, и Крестовоздвиженского собора, и церкви во имя Тихвинской иконы Божией Матери - использовались совсем по другому назначению, нежели задумывали строители и архитекторы. Впрочем, тогда, в пятидесятые-восьмидесятые годы прошлого века мало кто задумывался над тем, что использование церковных сооружений под склады, клубы или бассейны – кощунство и грех.  Вряд ли  задумывались над этим и руководители Ленинграда, когда отдавали церковные здания по адресу Лиговский проспект, дом 128 реставрационному предприятию.

Об этом предприятии нужно сказать особо. Оно было создано 1 июля 1945 года. Это 1-я архитектурно-реставрационная мастерская. С 1950 года – Специальные научно-реставрационные производственные мастерские - СНРПМ. Кабинеты главных руководителей организации находились тогда в одном из знаменитых зданий на улице Зодчего Росси, которые своими полукруглыми фасадами выходят на площадь Ломоносова, на набережную Фонтанки.

Постепенно производство расширялось. И, несмотря на то, что главные работы проходили на самих объектах восстановления, организации требовались большие подсобные помещения. Выбор пал на Крестовоздвиженский собор. Думаю, что ход рассуждений был таков: большие размеры здания, садик, огороженный со всех сторон, деревянные сарайчики, которые можно было использовать в качестве «подсобок». К тому же это место  сравнительно недалеко от центра города.

Так у СНРПМ появился, как бы теперь сказали, филиал на Лиговке. В обиходе сами реставраторы так и называли это подразделение – «Лиговка».

Отмечу, что сразу после снятия блокады Ленинграда было принято постановление пленума Ленинградского городского комитета ВКП (б) «О первоочередных мероприятиях по восстановлению промышленности и городского хозяйства Ленинграда в 1944 году». В число этих мероприятий входило и возрождение поврежденных и разрушенных памятников великого города. Тогда вновь заработало знаменитое художественно-промышленное училище барона Штиглица в Соляном переулке (после войны оно носило имя скульптора В.И. Мухиной), были открыты также архитектурно-художественные ремесленные училища (АХРУ) № 9 и № 11. Выпускники этих учебных заведений и стали работать в СНРПМ. Руководили реставрационными проектами опытные архитекторы-реставраторы, многие из них были участниками Великой Отечественной войны. К счастью, смогли привлечь к реставрационному труду и опытных мастеров, которые обучались своему ремеслу еще в дореволюционную эпоху.  Так складывался этот знаменитый коллектив (кстати, в конце сороковых годов не такой уж многочисленный), силами которого были восстановлены замечательные памятники Северной столицы и ее пригородов.

Цыганков

Скульпторы-модельщики за работой в мастерской на Лиговском проспекте, 128. Слева направо : Дмитрий Дмитриевич Малашкин, лауреат Государственной премии РСФСР 1972 г. Георгий Федорович Цыганков, Борис Михайлович Томский. (Из архива С.Г. Цыганкова.)

В числе мастеров-реставраторов первого послевоенного призыва были и мои родители. Отец, Константин Петрович Кротов, участник Великой Отечественной войны, обороны Ленинграда, в 1945 году поступил в училище имени В.И. Мухиной, в 1948 окончил его, защитив на «отлично» дипломную работу - «Бронзовый кубок и барельеф, посвященные А.В. Суворову».  Отец получил специальность мастера по художественной обработке металла (чеканщика). Недолгое время он работал на заводе «Русские самоцветы», а в 1949 году стал реставратором. Его назначили бригадиром чеканщиков. Рабочий кабинет отца находился в здании  Крестовоздвиженского храма, на Лиговке.  Мама, окончив АХРУ № 9, стала лепщиком. Совсем юной (ей не было и двадцати) она пришла работать в реставрационные мастерские. Там родители и познакомились.

папа 2

Бригадир чеканщиков Константин Петрович Кротов. (Из архива М.К. Кротовой).

С самого детства моего мама брала меня на работу – когда была возможность. Уже школьницей я сама любила приезжать к ней – в Эрмитаж, в Екатерининский дворец в Царском Селе, во дворец Белосельских-Белозерских. Мама, кроме лепной специальности, освоила еще и профессию позолотчика-реставратора. Именно позолотчиком мама работала вплоть до ухода на пенсию в СНРПМ – тогда уже в объединении «Реставратор».

Арматура

Макет военных арматур, гипс, Авторы Д.Д. Малашкин, Г.Ф. Цыганков, Б.М. Томский. (Из архива С.Г. Цыганкова.)

…До 1968 года мы жили на улице Воздухоплавательной, недалеко от воинской части, находившейся на территории императорской Офицерской воздухоплавательной школы (об этом учебном заведении я еще вспомню). Отец ездил на работу на автобусе маршрута номер три – на «тройке». Мне, школьнице младших классов, казалось, что ехать до «Лиговки»  очень долго. На самом деле, от дома до Крестовоздвиженского храма можно было добраться минут за 25 – спокойным шагом. Надо сказать, что в ту пору почему-то собор не называли Крестовоздвиженским, а именовали «Предтечей».  Уже гораздо позже, когда реставраторы покинули это здание, я узнала, что в храме есть придел во имя Иоанна Предтечи. Сохранилась фотография, на оборотной стороне которой рукой отца написано – «Память о совместной работе в соборе Ивана Предтечи. Декабрь 1950 г.» На снимке изображены мастера-реставраторы в рабочих одеждах. Четвёртый слева – в первом ряду – мой отец. Слева от отца на фотографии – знаменитый лепщик-модельщик Александр Евстафиевич Громов, воспитавший целую плеяду лепщиков-реставраторов, в том числе – лауреата Ленинской премии 1986 года Надежду Ивановну Оде. Справа от отца – лепщик-модельщик Людмила Георгиевна Малиновская, выпускница «Мухи», ленинградка, пережившая фашистскую блокаду. За отцом стоит – (высокий блондин) Николай Лебедев, большой друг отца, тоже чеканщик. Крайняя справа на этом снимке – (невысокая, темноволосая женщина) – Ольга Васильевна Бычкова, лепщица. Остальных людей, которых запечатлел фотограф, увы, я не знаю.

Реставраторы-2 (1)

Если отец работал в помещении храма постоянно, то мама бывала там нечасто. Она трудилась на других реставрационных объектах, однако в «Предтечу» тоже приезжала часто. Причины были разные – встречи с коллегами, получение зарплаты, рабочие собрания. Сегодня мне самой трудно представить, что в храме – несмотря на его объемность! – создатели «Лиговки» смогли разместить целый мир. Здесь были мастерские реставраторов разных специальностей, «конторские кабинеты» (тут располагались бухгалтеры, нормировщики, сметчики и т.п.), небольшая столовая и даже актовый зал! Для этого здание разделили большим количеством перегородок – таким образом, если вы находились внутри, то ощущения того, что это церковь, вообще не возникало.

Причём, что меня всегда почему-то удивляло, - это второй этаж. Там тоже были маленькие комнатки, где работали реставраторы. Именно там, на втором этаже, находилась мастерская, где недолгое время (наверно – около года) работала мама. Это был 1967 год. Тогда ленинградские реставраторы делали большой заказ для столицы – Большого Кремлевского дворца. Впрочем, в 1968 году ленинградские специалисты (их было несколько десятков, в том числе и моя мама) уехали в Москву и там выполняли реставрационные работы прямо на месте, во дворце. Но некоторые предметы привозили в Ленинград. Например, люстры.  Люстры «требовали» многочисленных рук – это были руки слесарей, литейщиков и, конечно, позолотчиков. Вот одну (а может, и не одну, я сейчас точно не помню) из таких «красавиц» мама покрывала золотом. Вместе с мамой тогда работала ее близкая подруга, тоже позолотчик-реставратор Анна Яковлевна Никифорова. Её муж, Андрей Никифорович, был столяром из бригады краснодеревщиков. Руководил этой бригадой Вениамин Борисович Хасин. (Начальником же всего участка, именуемого в просторечии «Лиговкой», была Валентина Ильинична Михейкина, очень энергичная, тогда еще молодая женщина. Тоже волею судьбы – с Валентиной Ильиничной мы жили долгое время в одном доме, в Купчино, на Будапештской улице.)  В этой же бригаде, под руководством Хасина, тогда трудился совсем молодой Володя Стразов. Теперь Владимир Константинович Стразов – заслуженный работник культуры Российской Федерации, один из известнейших в стране реставраторов живописи, мой хороший друг.  Увы, к началу двадцать первого века осталось, может, два-три десятка людей, которые хорошо помнят «Лиговку» - среди них и Владимир Константинович, с которым мы часто вспоминаем мастерские в храме. Это место - вольно или невольно! – стало для многих впоследствии знаменитых реставраторов школой мастерства. Там, в «Предтече», работал еще один знаменитый ленинградский реставратор, будущий лауреат Ленинской премии Петр Петрович Ушаков, мастер художественной реставрации позолоты. Вместе с ним – его супруга Роза Николаевна Ушакова, которая тоже была подругой моей мамы, дружили они еще со школьных лет, вместе были в эвакуации в Сибири, пережили тяжёлое в военном интернате, вернулись в родной Ленинград, поступили в АХРУ № 9…

08

Реставраторы позолоты: Петр Петрович Ушаков (лауреат Ленинской премии 1986 г.) с супругой Розой Николаевной.

09

"Такими юными они пришли в мастерские на Лиговке" - слева: Роза Коротаева (Роза Николаевна Ушакова) и Маша Сидорова (Мария Ивановна Кротова). Фото 1948 г. (Из архива М.К. Кротовой).

    …Сама я полюбила «Предтечу» окончательно и бесповоротно – еще школьницей. Помню, как в летние каникулы, в упомянутом уже мною 1967 году, я ходила к маме на работу пешком – с нашей Воздухоплавательной улицы. Тогда этот путь уже не казался мне таким далёким, как в раннем детстве. (Надо сказать, что и сейчас эта часть Лиговского проспекта – от железнодорожного моста до Обводного канала не сильно изменилась. Разве что снесены некоторые старые дома и построены новые, но, к счастью, там пока ещё нет ни одного нелепого бетонного небоскреба.) Иду под сводами колокольни[1] , и вот – дворик, садик, старые сарайчики отгораживают «Предтечу» от остального мира. Вхожу в храм (впрочем, тогда он, каюсь, не воспринимался мною как храм Божий), направо – узкая крутая лесенка, ведущая на второй этаж. Полутемный коридорчик, заставленный разными деревянными и металлическими рамами, консолями, мешками с мелом и цементом, с гвоздями и ещё какими-то непонятными мне предметами…И запах! Запах металла, красок, клея, ацетона, керосина – и ещё чего-то – вполне приятного и одновременно очень резкого. Впрочем, я это все понимаю и принимаю – не в первый раз у мамы на работе. Её крохотная мастерская – направо. Там, тоже справа, на высоких длинных столах лежат бронзовые люстры – вернее, только декоративная часть их – без проводков и прочего «электричества».  Мама и тётя Аня только что покрыли бронзовые поверхности специальным лаком – скоро будет золочение. Для человека несведущего золочение – не такая уж сложная операция. В самом деле – положить листки сусального золота на какую-либо поверхность – просто. Специалист же знает, какая большая подготовка нужна для того, чтобы золото в конце концов и прочно держалось и имело необходимый блеск, особое сияние. Да и держать с непривычки беличью лапку в руках (именно ею берут с поверхности специальной подушки разрезанные острейшим ножом тончайшие пластиночки золота) – задача не из легких. Золото крошится, улетает, рука дрожит… Но мама и тетя Аня, Анна Яковлевна Никифорова, проделывали эту операцию непринужденно. Опыт – великое дело!..  На противоположной стороне, слева, на таких же высоких длинных столах лежат стулья с гнутыми изящными ножками и такими же изящными спинками, с завитушками на навершиях. Кажется, на таком стуле нельзя сидеть. Им можно только любоваться. Впрочем, у некоторых стульев сиденья изрядно стерты, даже изодраны. И приводит их в порядок дядя Петя – Петр Лунев (к сожалению, не помню отчества этого мастера). Его специальность – обойщик. Небольшими гвоздиками с фигурными шляпками он прибивает к сиденьям ткань, похожую на зеленую парчу, предварительно подкладывая под эту парчу особую мягкую прокладку. Рядом со стульями – пуфики, в том же барочном стиле. «Барокко» и «рококо» - два слова, известные мне с раннего детства. Это такие стили в архитектуре, где нет прямых линий, где все в завитках и «ракушках» - так в свое время объяснила мне мама… Мне необыкновенно нравилось разглядывать все эти старинные предметы, гладить изогнутые спинки стульев, собирать в ладони золотую пыль, которая оказывалась на столах во время золочения. Мне нравилось   пить чай в мастерской с мамой и ее товарищами и слушать их рассказы о том, куда потом «поедут» эти красивые вещи и кто будет ими любоваться… Как-то, будучи взрослой, я спросила маму – помнит ли она «Предтечу»  сразу после войны. «Конечно, - отвечала она. – Дворик был заполнен разными хламом – какими-то досками, плитами, проволокой. И церковь сама выглядела очень неприкаянно – тут было всегда холодно, плохо пахло…Мы, самые молодые, спускались в подвалы, чтобы их чистить. И к ужасу нашему, находили там человеческие кости и черепа… Какие-то предметы церковные. Несмотря на то, что большинство из нас было крещено в православии, никто тогда из реставраторов, моих друзей, не ходил в церковь, не исповедовался, не причащался. Нам даже в голову не приходило, что мы – разорители храма. Нам было приказано сделать уборку – вот мы и делали. Сколько уникальных, может быть, вещей было выброшено на свалку. А останки человеческие… В общем, были мы большими кощунниками, сами того не сознавая».

…В самом деле, можно ли винить тогдашних людей, в данном случае – реставраторов, в кощунстве? Старшие – боялись упомянуть Бога, а молодые (к которым относились и мои родители) – просто Бога не узнали и не познали. Пришла вера к ним гораздо позже. Некоторые, увы, так и скончались, не придя ни разу в церковь. Поэтому для них мастерские в храме – были явлением обычным. Ведь после войны осталось так мало помещений, пригодных для производства.  Вот почему бы не открыть производство в церковном помещении? Кстати, неподалеку от Крестовоздвиженского собора, на территории Волковского кладбища, еще до Великой Отечественной войны в помещении (красивейшего, величественного!) храма во имя Спаса Нерукотворного был открыт завод «Монументскульптура».  С этим знаменитым предприятием постоянно сотрудничали реставраторы, в частности, мой отец. Ведь именно на «Монументскульптуре» делали объемные металлические детали или целые фигуры  -  в том числе и для восстановления архитектурных памятников. Помещения Крестовоздвиженского собора для таких работ были тесны.

Цыганков 13

В мастерской чеканщиков, Лиговский пр., 128. (Из архива С.Г. Цыганкова).

…Я вряд ли смогу перечислить все объекты, для возрождения которых трудились реставраторы в Крестовоздвиженском храме. Но можно смело сказать – во всех самых знаменитых памятниках архитектуры Санкт-Петербурга (и не только Санкт-Петербурга), его пригородов – есть труды от «Предтечи».  Вот только несколько объектов, восстановленных бригадой моего отца, Кротова Константина Петровича:

- Нарвские ворота (реставрация триумфальной колесницы),

- Московские ворота (полное восстановление памятника в 1959-61 годах),

- Казанский собор («Сияние» на фронтоне),

- Большой Петергофский дворец (декор церковного купола),

- Екатерининский дворец Царского Села (декор церковного купола),

- Елагин дворец (бронзовые украшения интерьеров),

- памятник «Тысячелетие России» в Великом Новгороде,

- Большой Кремлевский дворец (масштабная реставрация главного дворца столицы СССР проходила в 1968-69 годах, работали архитекторы и мастера из Москвы, Киева, Одессы, самыми опытными были ленинградцы, ведь именно в нашем городе была разработана методика комплексного воссоздания памятников архитектуры XVIII-XIX веков),

- Литейный мост (воссоздание чугунных перил),

- многочисленные чугунные решетки садов и парков Ленинграда.

фото для зодчего 003

Монтаж деталей на Московских триумфальных воротах. (Из архива М.К. Кротовой)

Впрочем, к возрождению этих архитектурных памятников причастны, разумеется, не только чеканщики. Это, в первую очередь, архитекторы-реставраторы, это инженеры, руководители участков, сметчики, это, конечно же, сами талантливые мастера – лепщики, резчики по дереву, столяры-краснодеревцы, позолотчики и прочие, прочие уникальные специалисты, чьими руками восстанавливались для нас прекрасные памятники былых эпох.

В первые послевоенные годы они трудились особенно самоотверженно. Ведь большинство из них было участниками Великой Отечественной войны, многие пережили блокаду, и желание излечить родной город от фашистских ран, вернуть ему былое величие у тех, первых, реставраторов было, не исключаю, главным желанием в жизни. Помню, когда я была еще маленькой, отец нередко задерживался в «Предтече» до глубокой ночи. Как-то по-особенному осталось в моей памяти восстановление Московских ворот. Гербы, щиты, рыцарские одеяния, включая доспехи, шлем и кольчугу, что стоят в торце нижнего вестибюля станции метро «Московские ворота», - все это подготавливалось в мастерских на Лиговском проспекте.  Сегодня невозможно представить Московскую заставу без величественной триумфальной арки, созданной по проекту великого архитектора Василия Петровича Стасова. Однако в тридцатые годы прошлого столетия, когда в Ленинграде уничтожались многие храмы, были снесены и Московские ворота, самое большое в мире сооружение из чугуна.

Хасин

Бригада краснодеревщиков в мастерской на Лиговском пр., 128, бригадир Вениамин Борисович Хасин (сидит, третий слева). (Из архива В.К. Стразова).

Отец, по скромности, мало говорил о своей работе. Но Московские ворота были и его драмой (ведь столько нервной энергии ушло у реставраторов на то, чтобы этот чугунный колосс вновь встал на свое законное место!), и его радостью. Теперь, увы, творение Стасова сильно «задавлено» высотными домами, которые несколько лет назад выстроены на нечетной стороне Московского проспекта. Кто-то, видимо, решил перещеголять гениального архитектора – что называется, взять размерами… Ну да Бог судья нынешним, с позволения сказать, зодчим…

Всего двадцать пять проработал отец в реставрационных мастерских (сейчас я понимаю, как это мало, сколько еще прекрасных старых произведений искусства он мог вернуть к жизни!), 12 ноября 1974 года он умер. Ему было только пятьдесят. 14 ноября – стоял холодный и сырой день, как обычно бывает в нашем городе в это время года. Мама держалась очень достойно, хотя стать вдовой в сорок пять лет – крест тяжелый. По дороге на кладбище она сказала всем собравшимся в большом автобусе: «Едем на Лиговку! Костя любил «Предтечу», пусть в последний раз там побывает!»  Даже для меня это было неожиданно: либо мама сама так решила, либо папа просил ее об этом перед смертью.  Не знаю. Почему-то после кончины отца мы с мамой редко говорили об этом тяжелом дне. А тогда мы подъехали к храму, гроб вынесли на паперть, и там состоялась, как ее называют, гражданская панихида. День был рабочий, но наверняка внутри храма никого не было – все его друзья и коллеги вышли на паперть. Тут же были родственники, знакомые. В общем, собралось человек сто пятьдесят. Был и Сурен Иванович Газиянц, тогдашний директор СНРПМ. Прошло много лет, сейчас я не назову ни одной фамилии выступавших, помню только общий смысл речей: «Он был талантливый чеканщик и очень добрый человек».

… Никогда с отцом мы не говорили о Боге. Я знаю только, что папа был крещен. В 1954 году стал крестным отцом Игоря Каплюка, чья мама Янина Андреевна, подруга моей мамы, тоже была реставратором. К сожалению, я вообще не помню людей, которые ходили бы в храмы в шестидесятые-семидесятые годы двадцатого века. За малым исключением.  (В нашем доме на Воздухоплавательной улице жила тогда уже совсем пожилая женщина – тетя Лиза Матвеева. Она постоянно молилась в церкви Святого Иова, что на Волковском кладбище. Туда же, крайне редко, ходила моя бабушка, мать отца, Кротова Анна Михайловна. В этом небольшом храме в декабре 1955 года крестили меня. Насколько я знаю, эта церковь не закрывалась даже во время войны. Многие старожилы Волковой деревни с почтением и любовью относятся к этому храму. В 2002 году, 17 ноября, там отпевали мою маму, которая, к счастью, в последние годы своей жизни стала воцерковленным человеком.) Еще реже встречались ленинградцы, которые венчались бы или отпевали своих родных в церкви. Решение мамы – я это поняла много лет спустя -  привезти гроб ко Крестовоздвиженскому храму было своего рода поступком. Да, отцу не пели «Вечную память», никто не крестился, никто не говорил «Царствие Небесное!», но бессмертные души молитвенников, которые когда-то, до поругания нах храмом, приходили сюда ко причастию, возможно, были тогда с нами… Сейчас во всяком случае я в этом уверена.

Scan06302010_190855

Хоронили отца на Ново-Волковском кладбище. Оградку и памятник сделали и установили прямо в день похорон  его коллеги и ученики – когда только успели? Оградка была особенной – она во многом напоминала тот «узор чугунный», которым так изобилует наш город и который восстанавливали реставраторы металла: отец и его коллеги.  Особенно мне запомнился на похоронах высокий, черноволосый, довольно молодой человек. Он вел себя собраннее других, как будто руководил всей этой печально церемонией. Кто-то шепнул мне тогда: «Это Виталий Лактионов, очень хороший мастер, настоящий художник…Из бригады твоего отца. Твой папа его ценил и уважал».

Много лет прошло со смерти отца, давно нет и мамы. Оба они покоятся на Ново-Волковском. В нескольких метрах от родительской могилы – могилы Майи Александровны Халахиной и ее первого мужа – Владимира Германовича Антокольского. Майя и Владимир – тоже реставраторы, лепщики-модельщики.  Моя мама и Майя Александровна были дружны до самой смерти моей мамы (правда, Майя пережила мою маму, свою любимую подругу Машу, всего на год, её отпевали тоже в церкви Святого Иова). Они намного пережили своих мужей и часто вместе ходили на кладбище навещать их… Я и сейчас словно вижу и слышу их – Майю и Машу, медленно идущих вдоль кладбищенской ограды по Волковскому проспекту к улице Салова. Две красивые пожилые женщины. Не очень счастливые.  Не очень здоровые. Но с кладбища они всегда возвращались в каком-то особо приподнятом настроении. И говорили большей частью … о своей работе, хотя уже давно были на пенсии. И, конечно, чаще всего в этих разговорах звучало слово «Лиговка». А это значит – шла речь о реставрационных мастерских в церкви «Ивана Предтечи». Об ушедших друзьях, о том, кто был по-настоящему талантлив, а кто был человеком случайным в реставрационном деле. О тех дворцах и особняках, которые стараниями реставраторов обретали красоту. И о своих любимых – Косте и Володе, так рано покинувших этот мир (Владимир Антокольский скончался от сердечного приступа, когда ему было 35 лет), о том, как много бы они могли еще сделать для спасения красоты родного города.

майя3

Майя Александровна Ананьина (Халахина) , лепщик-модельщик. Фото начала 1950-х годов. (Из архива О.Р. Поляковой).

…В 1974 году Специальные научно-производственные реставрационные мастерские были реорганизованы – в Ленинграде появилось научно-производственное объединение «Реставратор».  Производственные площади объединения расширялись. У реставраторов появилось новое здание – на улице Маршала Говорова, 43, куда переехали многие подразделения. А вот самые большие начальники, а также архитекторы, инженеры, экономисты СНПО «Реставратор» в восьмидесятые годы расположились в красивом особняке на улице Марата, 17. Я беседовала там с генеральным директором СНПО Петром Михайловичем Ивановым – это был апрель 1986 года.  Лауреатами Ленинской премии в области искусства тогда стали ленинградские реставраторы – Александр Александрович Кедринский, Яков Александрович Казаков, Алексей Константинович Кочуев, Надежда Ивановна Оде и Петр Петрович Ушаков. Тогда я была восхищена апартаментами, которые заняли руководители объединения, и всё вспоминала несколько комнаток в здании на площади Ломоносова…

А что же мастерские в Крестовоздвиженском соборе? В начале девяностых годов прошлого века перестало существовать СНПО «Реставратор». В Санкт-Петербурге появились десятки реставрационных фирм; в состав многих из них, к счастью, вошли и специалисты, которые получили хорошую школу еще в шестидесятые-семидесятые годы. Изменилась структура реставрационной деятельности. Здание Крестовоздвиженского собора потеряло свою роль производственной площадки.

01671_20140627_194339

Была ли эта роль неблаговидной? Безусловно. Храм – место молитвы. И только. Сегодня, путешествуя по России, люди, обладающие чутким сердцем, видят, сколько церковных зданий порушено на нашей земле.  Склады, заводские цехи, клубы, столовые, даже бассейны – что только не располагалось в храмах в большевистские времена. Не избежала эта горькая участь и величественный Крестовоздвиженский собор. И опять я возвращаюсь к этому «больному» вопросу: думали ли реставраторы, придя трудиться в церковные помещения в конце сороковых годов, что совершают кощунственное деяние? Не могу ответить. Однако поразительный возникал парадокс – ведь именно эти мастера возвращали поврежденным временем и войной храмам Петербурга и его пригородов их прежний облик! Именно благодаря им, самоотверженным реставраторам, сияет шпиль  Петропавловского собора, кресты церковных флигелей многочисленных дворцов, завораживают золоченой резьбой  иконостасы роскошных петербургских церквей.

1 008р

Они не ведали, что творили.

Они возвращали красоту родному городу.

И я молюсь – в надежде, что Господь оправдает их.

…Возвращаясь из центра домой, в Купчино, я люблю прогуляться  по Лиговскому проспекту, до Обводного канала, до станции метро с одноименным названием. И всегда несколько минут стою, смотря на храм, который хорошеет с каждым годом. Сколько судеб, сколько разных событий связано со старинным Крестовоздвиженским собором!  И моя скромная судьба – тоже.

Есть несколько обстоятельств, о которых не могу не сказать.

Помню, лет десять назад, к моей журналистской радости, пришлось мне встретиться с легендарной Ольгой Афанасьевной Фирсовой – одной из тех спортсменов-верхолазов, которые в годы блокады маскировали высотные шпили Ленинграда от бомбежек. «Укрывала я тогда и колокольню на Лиговке, - рассказывала Ольга Афанасьевна. – Ветер дул пронизывающий, как всегда в нашем городе. Да и сил уже было не так много…Но вот почему-то эту колокольню я «спрятала» как-то очень быстро. Как будто кто-то мне помогал…» 

Довелось мне в свое время, уже после смерти мамы, побывать в том доме, где  маленькая мама жила до войны. (Почему-то при ее жизни мы так и не удосужились это сделать.) Тоже по журналистской надобности пришла я в одно из подразделений городского Жилищного комитета – на Фонтанку, 105. Именно там поселилась семья моего деда Ивана Исидоровича Сидорова, отца мамы, в 1932 году. Любезные сотрудники показали мне даже дедовскую квартиру номер 10, правда, сейчас она разделена на мелкие служебные помещения. Мне захотелось узнать побольше об истории этого дома. И первое, что я выяснила – автором проекта этого здания был архитектор Егор Иванович Диммерт.  Именно он строил каменный Крестовоздвиженский храм. Именно он был одним из помощников великого Стасова при возведении Московских ворот, которые спустя полтора столетия восстанавливал мой отец и его замечательные коллеги.

И, наконец, моя родная Воздухоплавательная улица. Уже много лет я занимаюсь историей Санкт-Петербургского Воздухоплавательного парка, историей Офицерской воздухоплавательной школы, которую возглавлял генерал-лейтенант Александр Матвеевич Кованько. И каков же был мой восторг, когда при знакомстве с внучкой генерала Елизаветой Евгеньевной Сергеевой я услышала, что она -  постоянная прихожанка  Крестовоздвиженского собора. От нее же чуть позже я узнала, что в этом же храме молится и причащается Петр Витальевич Лактионов – сын реставратора Виталия Петровича Лактионова, того самого красивого человека, которого я впервые увидела на похоронах отца… Чудны дела Твои, Господи! Чудны перекрестки человеческих судеб, которые тоже начертаны Тобою, Господи. Для многих из нас, живущих в славном городе Санкт-Петербурге, Крестовоздвиженский собор стал местом, где начиналось главное в жизни – красота, творчество. И, конечно, МОЛИТВА.

Марина Константиновна Кротова

 


  1. О колокольне надо сказать особо. Сейчас там находится церковь во имя святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Представьте себе, дорогие читатели, что в правой части колокольни в шестидесятые годы прошлого века находилась…маленькая квартирка, где во времена моего детства жила Людмила Чупрова (тоже не знаю отчества этой женщины) со своим сыном Алексеем, примерно 1953-54 года рождения. Тётя Люся (так я ее называла в детстве) была уборщицей в реставрационных мастерских, расположенных в Крестовоздвиженском соборе. Работала тетя Люся только ранним утром и по просьбе моей мамы встречала меня из школы, когда я училась в первом классе (школа № 364 находилась возле Московских ворот). Алёша был очень приветливым, симпатичным мальчиком, любил читать. Возможно, Алексей Чупров жив и мог бы тоже много рассказать о том, что представлял собой храм пятьдесят лет назад.

 


Православный календарь

 

Новости

08.11.2024
Духовно-просветительский центр Крестовоздвиженского казачьего собора приглашает на новую встречу с Николаем Кузьмичем Симаковым: церковным историком, публицистом и общественным деятелем, членом Международного общества Достоевского. 10 ноября, начало в 14.00. Вход за пожертвование.
Обязательная регистрация: телефон/ whatsapp 8.981-137-46-93 Духовно-просветительский центр расположен по адресу: Санкт-Петербург, Лиговский пр-т, д. 124
06.11.2024
Для участия в Молодежной группе (от 16 до 30 лет) нужно вступить в Чат группы в Телеграм (отправить заявку по телефону 8-965-772-15-44), где можно оперативно узнавать о поездках, встречах, походах в музеи и других мероприятиях молодёжи Крестовоздвиженского казачьего собора.
03.11.2024
О поездке казачат на юбилей протоиерея Олега Тэора по приглашению храма св. Александра Невского 31 октября - 1 ноября 2024 года. На Троицу на празднике "Казачий собор" выступал ансамбль псковских казачат, и вот теперь ответный визит, да не простой, а приуроченный к юбилею известного духовника, военного священника отца Олега Тэора! И вот уже казачата Свято-Алексеевской станицы, их музыкальный руководитель Ольга Дмитриевна Пенькова, поздравляют знаменитого батюшку на большом юбилейном торжестве, исполняя задорные строевые песни и казачьи танцы...
02.11.2024
2 ноября, в Димитриевскую Родительскую субботу, на Никольском кладбище Александро-Невской лавры настоятель протоиерей Владимир совершил панихиду у могилы митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна, молились казаки и множество специально собравшихся прихожан нашего собора. В этот день исполнилось 29 лет со дня кончины всенародно любимого и почитаемого митрополита-старца. Вечная память дорогому архиерею!
27.10.2024
Вместе можно сделать очень много. Это ещё раз было доказано во время большого субботника в ограде собора 26 октября, перешедшего и на следующий день. К граблям вышли: братство, сестричество, сотрудники прихода — всего более 30 человек! Благодарим всех за дружные и слаженные труды и публикуем фотозарисовки "Когда работа в радость"