Летопись прихода

24 мая 2021 года исполняется 30 лет со дня "второго рождения" прихода. Эта памятная веха заставляет вспомнить не только непростые времена начала 90-х годов, не только подивиться тем людям, которые своими молитвами и трудами созидали приход, буквально с нуля возрождая литургическую и общинную жизнь, но и задуматься об особом промысле Божием над нашим Отечеством, над тем шансом, который был дарован нам Господом... И, конечно, этот юбилей побуждает снова и снова благодарить Господа за все эти трудные, но благодатные годы. В преддверии юбилея публикуем главы из книги "Спаси, Господи, люди Твоя", посвящённые истории возрождения прихода.

ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ

В начале 1990-х годов страна превращается в Российскую Федерацию. Настаёт время перемен и слома ценностных категорий. Страна бурлит, как гигантский котёл: революция без крови, перестройка, так принято называть те события. Были же и кровь, и голод. Тогда правда «тонула» во мнениях и толках. Но именно тогда из уст церковного деятеля люди впервые услышали верную оценку событий. Слова владыки Иоанна, митрополита Ленинградского и Ладожского, о вере и патриотизме, о судьбе России упали на добрую почву. И люди потянулись в храм – лишь там говорили правду. 25 октября 1990 года был принят закон РСФСР «О свободе вероисповеданий». Начинается новая эпоха в жизни русского православия, прозванная «вторым Крещением Руси»...

С возрождением церкви происходит и возрождение казачьего движения. Участники тех событий вспоминают: «Как по сполоху, стали мы собираться группами в различных местах города. Вспоминали своих дедов, обычаи и песни. С волнением рассматривали и друг друга, и родовые фотографии, знакомились, рассказывали о себе и слушали с удовольствием новых собратьев. Радостно и раскрепощённо называли друг друга казаками». 

Первое крупное общественное мероприятие казаков проходит в Спасо-Преображенском соборе всей гвардии. 17 октября 1990 года, в день священномученика Иерофея – полковой праздник Казачьей лейб-гвардии – казаки впервые собираются на панихиду о всех своих сродниках, пропавших без вести, погибших в войнах, в тюрьмах и лагерях, умерших от голода и от ран.

А уже 3 и 4 ноября 1990 года во Дворце культуры «Невский» за Невской заставой проходит Учредительный круг Казачьего землячества «Невская станица», образовавшегося в качестве преемника существовавшего в Санкт-Петербурге в конце XIX – начале XX веков первого казачьего землячества – «Общества вспомоществования донских казаков». 

Одним из решений Учредительного круга было ходатайствовать о передаче казакам своего православного храма и о назначении священника из казаков. Поскольку из всех, кто тогда входил в станицу, только Владимир Тимофеевич Сергиенко, родовой донской казак из г. Новочеркасска Черкасского Округа Всевеликого войска Донского  уже трудился в церкви в качестве смотрителя и алтарника, то выбор остановился на нём. Митрополит Ленинградский и Ладожский Иоанн (Снычёв) благословил его на священство, а казаков – на восстановление Крестовоздвиженской церкви на Лиговском проспекте, закрепив за ней статус казачьего собора. 

Землячество, насчитывавшее в то время в своих рядах несколько сотен казаков, было зарегистрировано в органах юстиции в феврале 1991 года.

На пасхальной седмице, 9 апреля 1991 года, происходит важное событие в судьбе прихода – Смольнинский районный совет народных депутатов принимает решение о передаче комплекса Крестовоздвиженской церкви «епархиальному управлению Русской православной церкви для общины "Казачье землячество" для восстановления как памятника архитектуры с использованием в дальнейшем в богослужебных целях».

16 мая 1991 года, в праздник Вознесения Господня, за Божественной литургией в Николо-Богоявленском соборе митрополит Иоанн рукополагает отца Владимира Сергиенко в священный сан. Уже через четыре дня указом владыки Иоанна новопоставленный иерей Владимир назначается настоятелем казачьего Крестовоздвиженского собора. 

А ещё через четыре дня, 24 мая 1991 года, в праздник святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, учителей словенских, секретарь владыки Иоанна архимандрит Симон (Гетя) служит первый водосвятный молебен свв. Кириллу и Мефодию в храме их имени. 

Именно этот небольшой храм под сводами колокольни был передан церкви первым. К тому времени пространство храма было разделено на два этажа, во втором этаже хранились унитазы, трубы и прочая хозяйственная утварь. 

Матушка Алла Сергиенко вспоминает: «В сжатые сроки казаки очистили помещение храма от мусора и стройматериалов. В назначенный срок всё было готово. Посередине стоял аналой. Архимандрит Симон (Гетя), ныне митрополит Мурманский и Мончегорский, отец Владимир и два диакона из Александро-Невской лавры служили первый водосвятный молебен. Алтаря не было, стены с облупившейся краской, под ногами какой-то щебень, свечи стояли в деревянных ящиках с песком, но на душе было светло и радостно. Затем вокруг всего церковного квартала прошествовал первый за полвека крестный ход. Об этом событии сообщала газета "Невское время"; редакция газеты подарила приходу и первые фотографии. Несмотря на внешнюю убогость обстановки, духовный настрой у всех присутствовавших был очень высоким. Все поздравляли друг друга, радовались как дети». Этот день становится днём начала возрождения приходской жизни.

Уже через три недели после освящения храма свв. Кирилла и Мефодия казаки изготовили и водрузили на колокольню собора титановый крест. 

Отец Владимир Сергиенко вспоминает: «Трудно выразить духовный подъём тех лет, тот энтузиазм. Я приходил домой, но меня тянуло обратно в храм, именно там было всё настоящее. Ощущение того, что мы делаем дело, угодное Богу, заставляло работать, не жалея сил. Люди ночевали в храме. И результат был потрясающий: 24 мая 1991 года мы освятили церковь свв. Кирилла и Мефодия, а через 21 день на 70-метровую колокольню Крестовоздвиженского собора был поднят крест. Власти этого не ожидали». 

По воздуху движется крест. Пасмурная погода подчёркивает это впечатление, только внимательный глаз может различить канаты, натянутые к шпилю. Внизу собравшиеся казаки поют молитвы. Как только прекращают они пение, чтобы перевести дух, крест, как по команде, замирает, не идёт, снова начинается молитва, и он мягко скользит через серые облака хмурого неба. Вот он снова остановился. Казаки услышали сверху:

– Ребята, петь-то не прекращайте! Тяжесть такая, что сил нет, словно кто-то вниз тянет! Крест же тяжёлый, с молитвой оно лучше!

Снова зазвучали слова молитвы, и крест медленно поплыл ввысь…

С Божией помощью кончилось всё тогда благополучно, хотя леса для установки были совсем небольшие, и дело это было сравнительно новое. Бригадой альпинистов, устанавливающих крест, руководил казак Фёдор Конюхов – известный путешественник, впоследствии принявший сан священника. Позже в Свято-Троицкой Александро-Невской лавре клиром Крестовоздвиженского собора была освящена казачья земля, которую Фёдор Конюхов возложил на вершине Эвереста. 

В том же 1991 году был утверждён Устав прихода. За полгода был отремонтирован храм свв. Кирилла и Мефодия. Казаки начинают участвовать в богослужениях, а также собираться для принятия присяги и освящения холодного оружия. Собственными руками станичники сделали иконостас (Ю. Ю. Алексеев) и престол (А. Н. Веденеев). Нужно добавить, что уходя и освобождая храм для верующих, арендаторы демонтировали отопление, варварски срезав все батареи, несмотря на то, что приближались холода. Но святые покровители храма и тут послали помощь – в Александро-Невской лавре, где временно служил отец Владимир, ему встретился молодой человек и пожаловался на то, что приходится по воскресным дням выполнять работу: класть печки. Отец Владимир тут же дал «епитимию»: выложить печки в храме, что молодой человек послушно исполнил. Пройдёт двадцать пять лет, и тот юноша примет сан и станет священником Крестовоздвиженского собора – батюшкой Кириллом.

Первое время, пока шёл ремонт храма, молебны служились в небольшом помещении в противоположном крыле колокольни. Все желающие не могли туда поместиться, люди стояли даже на лестнице. 7 января 1992 года, в день Рождества Христова, в храме свв. Кирилла и Мефодия состоялась первая Божественная Литургия.

А 26 апреля 1992 года была совершена первая пасхальная служба. За три месяца, прошедшие после первой рождественской службы, сформировался уже небольшой постоянный приход. 
Матушка Алла вспоминает: «Многие тогда ещё только начали воцерковляться, и прошедший Великий пост был первым в их жизни. Благополучно пройдя все его ступени, дожили и до Пасхи. Сначала отец Владимир отслужил полунощницу. Из-за тесноты люди стояли вплотную к Плащанице, и батюшка еле-еле помещался перед ней с кадилом. Потом погас свет и начался Крестный ход. 

Так как на территорию Крестовоздвиженского собора и церкви во имя Тихвинской иконы Божией Матери попасть было невозможно, батюшка принял решение обойти с Крестным ходом весь квартал. Колокольного звона ещё не было, и с пением стихиры "Воскресение Твое Христе Спасе..." народ шествовал по Лиговскому проспекту, набережной Обводного канала, улице Черняховского, Павлоградскому переулку. 

С крестом и хоругвями шли по проезжей части, редкие в это время суток машины останавливались, водители удивлённо смотрели на наше шествие. Сильный ветер, ещё вечером поднимавший пыль по улицам, стих, и многим удалось пронести не погасшие во время столь длительного хода свечи. 
Вход в храм свв. Кирилла и Мефодия располагался не под аркой колокольни, а со стороны колоннады. Подойдя к закрытой двери храма, батюшка громко провозгласил: "Христос Воскресе!", и все казаки и бабушки (красные пасхальные платочки)дружно ответили: "Воистину Воскресе". Дальше шла своим чередом пасхальная утреня. Несколько раз, как и положено, батюшка выходил на амвон и приветствовал молящихся. Храм маленький, алтарь очень близко от людей, и это усиливало благоговейное отношение к богослужению. 

Не обошлось и без курьёзов. Когда диакон отец Александр Амелин прочитал Евангелие на греческом языке, то стоящий невдалеке дедуля пробубнил: "Говорила мне бабка – не ходи в этот храм, они там на своем казачьем языке служат. Так и есть". 

А казаки все в храм не поместились и установили очерёдность: постоял, помолился, дай возможность войти другому. Но вот служба закончилась, батюшка зачитал пасхальные послания Святейшего Патриарха Алексия II и Высокопреосвященнейшего митрополита Иоанна, и все пошли в трапезную. Желающих разговеться оказалось довольно много, и часть людей поднялась на второй этаж, где находилась бухгалтерия, там тоже были накрыты столы. Особой еды никто тогда не готовил. Был первый год гайдаровских реформ, продукты выдавались по талонам, и потому люди выложили на столы то, что смогли принести из дома. Тем и разговлялись. Но, тем не менее, и крашеные яйца, и куличи, и варёная картошка, и немного колбаски, и чай, – всё было, а главное – на душе у всех был Праздников Праздник и Торжество Торжеств.

На следующий, 1993 год к этому Великому Празднику смогли подготовиться уже получше. Народу стало ходить уже больше, храм не мог вместить и десятой части от всех желающих, и люди с нетерпением смотрели на Крестовоздвиженский собор и на Тихвинскую церковь: когда же они откроются...».  

Перед казаками встал вопрос о возвращении следующего храма – во имя Тихвинской иконы Божией Матери, в котором в то время располагались учебные мастерские радиотехникума. 

Здание храма представляло из себя в те времена ужасающее зрелище и напоминало большой сарай. Не было ни барабана, ни купола, стены фасадов стояли обшарпанные, с осыпавшейся штукатуркой. Внутри тоже ничего не напоминало церковь: северный и южный приделы храма были разбиты на два этажа, их занимали учебные классы. В центральной части на бетонном полу стояли многотонные металлообрабатывающие станки. В помещении алтаря размещалась щитовая и раздевалка для рабочих. Кругом всё заплёвано, на стенах – грязь и плесень. Помещение притвора также было двухэтажным: внизу были грязные туалеты и длинная трёхметровая мойка, наверху – сгоревшая баня. В помещении крестильной находилась столярная мастерская со станками. На дверях церкви значилась вывеска «Вулканизация шин» – помещения храма сдавались в субаренду различным кооперативным предприятиям. 

Со стороны Государственной инспекции по охране памятников (ГИОП) Санкт-Петербурга практически никакого контроля за состоянием здания не велось, несмотря на включение комплекса в состав реестра по охране зданий и сооружений как памятника архитектуры. Более того, здание храма во имя Тихвинской иконы Божией Матери в ГИОПе числилось как «руины».

Весной 1993 года отец Владимир беседовал с заместителем директора техникума и настоятельно просил его освободить для богослужений хотя бы центральную часть храма. Но тот категорически отказался, мотивируя тем, что город не предоставляет им другого помещения. После батюшки беседу с этим должностным лицом имел казачий есаул Юрий Юрьевич Алексеев. Он был более категоричен и пообещал выпороть зам.директора, если он не освободит храм. Через некоторое время к батюшке пришли старейшины Невской станицы – бывшие фронтовики Николай Петрович Галошин, Николай Прокофьевич Сидун и Виктор Георгиевич Салюк. Они взяли благословение посмотреть Тихвинский храм изнутри. Когда старики зашли туда, их встретил тот же зам.директора и первым делом пожаловался этим солидным людям, что тут приходил один казак и обещал его выпороть, если техникум не выедет из храма. «Кто такой, какой казак?» – спросил Николай Прокофьевич. «Да ваш казак Алексеев Юрий Юрьевич», – ответил зам. директора. «Этот выпорет», – констатировал Николай Прокофьевич. Колоритная внешность, военная выправка и почтенный возраст говорящего, видно, не оставили сомнений в истинности его слов в душе этого начальника, и он согласился на предложение освободить центральный придел. Видно, была на то воля Божия, чтобы поруганный за годы правления атеистов храм начал действовать как можно скорее.

Когда батюшку Владимира навестил протодьякон Троицкого собора Александро-Невской лавры отец Алексий Довбуш, то, увидев эту разруху, он сокрушенно пробасил: «Володя, за что же тебе такой храм дали! Ну, всем дают более-менее приличные храмы, а тебе-то за что такой!».

Но батюшка не отчаивался. Молился и трудился. Призвал на помощь казаков. В один вечер пришло около пятидесяти человек станичников, и за этот один вечер они сумели сбить станки с бетонных подушек и на обрезках труб раскатать их к стенам храма. У людей был такой душевный подъём, что они совершили просто невозможное. Сейчас трудно представить себе, как это у них получилось. Утром, когда пришли рабочие и увидели свои места, то они отказались дальше работать и уволились.
Постепенно привели в порядок алтарь, установили временный иконостас с бумажными иконами. Центральный придел отгородили фанерными перегородками, поставили ящики с песком вместо подсвечников. 

Матушка Алла вспоминает: «И вот на праздник Троицы, 6 июня 1993 года, в храме состоялась первая Божественная литургия. Несмотря на простоту обстановки, на искорёженный станками бетонный пол (для совершения коленопреклоненных молитв прихожанам раздавали картонки), на этой службе присутствовала необыкновенная благодать Божия, и все радовались, поздравляли друг друга с праздником и с такой замечательной службой. И большая заслуга в этом празднике была именно казаков Невской станицы. Только через два года приход получил официальные документы о передаче храма, а сколько людей крестилось, исповедовалось и причастилось за это время!» 

Праздником Святой Троицы 6 июня 1993 года в Тихвинском храме начались регулярные богослужения. Через полгода над Тихвинской церковью силами прихожан был водружён первый деревянный крест.
Северный и южный приделы разделялись на два этажа. Правый (ныне придел свв. Царственных Мучеников) долгое время оставался в прежнем виде. В левом (ныне придел св. блгв. князя Александра Невского) на первом этаже размещались келья отца Владимира (там сейчас ризница), склад, бухгалтерия и трапезная. 

Вход в храм был только через боковую дверь, служба совершалась в центральной части храма. Над входом располагался балкончик, где размещались хоры, вход туда был по винтовой лестнице. 
На втором этаже северного придела, куда вела крутая железная лестница, размещался духовно-просветительский центр. Организовали первую библиотеку, где трудилась в свободное от основной работы время ныне покойная Вера Михайловна Васильева. Там же размещалась ризница и пошивочный цех донского казака есаула Юрия Юрьевича Алексеева, там он шил казакам форменную одежду. Для раскроя тканей и ему, и ризничной служил пожертвованный кем-то бильярдный стол. 

Самое большое помещение занимал учебный класс. Книг тогда ещё издавалось мало, люди желали получить хоть какое-то церковное образование и потому активно посещали занятия. Многие из обучающихся стали потом постоянными прихожанами. Отец Владимир преподавал толкование Евангелия, церковный историк Николай Кузьмич Симаков – историю Церкви, кандидат филологических наук Нина Павловна Саблина – церковно-славянский язык. Толкование псалтири вела Наталья Петровна Борисова (профессор математики). 

По воскресным дням бухгалтер Надежда Мельник (ныне покойная матушка отца Валериана Жирякова) и учительница начальных классов Людмила Георгиевна Козловская проводили занятия с детьми. На Рождество и Пасху устраивались детские утренники. Особенно прихожанам запомнился кукольный спектакль «Госпожа Метелица», поставленный по сказке бр. Гримм детьми прихожан под руководством псаломщика Валерия Черкашина (бывшего актёра ТЮЗа).

Зимой 19931994 годов по инициативе отца Владимира были созданы Крестовоздвиженское казачье братство и Сестричество во имя Тихвинской иконы Божией Матери. Отец Владимир вспоминает: «Прошло несколько лет, и в казачьем движении начались распри. Я понял, что надо сохранить людей, собрать тех, кто верен православной вере и не отступит от неё ни при каких обстоятельствах. Ведь казак – прежде всего воин Христов. Так родилась мысль о создании Крестовоздвиженского казачьего братства. Мы получили благословение митрополита Иоанна и начали работу». 

Отец Владимир стал духовником Братства и Сестричества. В первое время Братство возглавлял казак Юрий Юрьевич Алексеев, затем старостой Братства стал Валериан Жиряков (теперь протоиерей Валериан – настоятель храма во имя иконы Божией Матери «Взыскание погибших» в Невской Дубровке), а после него – кубанский казак Юрий Сычёв (ныне протоиерей Георгий – настоятель храма во имя иконы Божией Матери «Неопалимая купина» при МЧС, храма Николая Чудотворца при Санкт-Петербургском университете ГПС МЧС России и ещё нескольких храмов в местах лишения свободы). 

Братья сразу же включились в работы по восстановлению храма: настилали полы, красили стены, меняли электропроводку. Отвечали за поддержание порядка во время проведения богослужений, проводили ночные дежурства по охране территории, организовывали детский летний отдых и делали многое другое. 

2 ноября 1995 года при загадочных обстоятельствах умирает дорогой владыка Иоанн (Снычёв)... В знак своей признательности владыке у могилы митрополита на Никольском кладбище Александро-Невской лавры Братство организует ежедневный почётный караул и с тех пор ежегодно принимает участие во всех памятных днях. 

Силами Братства был изготовлен поклонный крест, установленный на братских могилах Волковского кладбища. Позже выяснилось, что в этих могилах были захоронены тела людей, которые блокадной зимой были сложены штабелями в подвалах и приделах Крестовоздвиженской церкви. Оказалось, что крест был поставлен на месте существовавшей ранее часовни.

Сестры во главе с первой старостой Сестричества Елизаветой Евгеньевной Сергеевой (внучкой знаменитого изобретателя, основателя военного воздухоплавания в России генерал-лейтенанта А. М. Кованько) старались не отставать от братьев. Мыли, чистили, убирали, доставали ткани, посуду, продукты для храма. Елизавета Евгеньевна ходила к директорам рынков, гостиниц, магазинов, кондитерской фабрики, овощной базы. Мягко, интеллигентно, она рассказывала людям о наших бедствиях и ни от кого не было ей отказа. Она организовала небольшой швейный цех и вместе с некоторыми сестрами шила необходимые вещи – занавески, рабочие рукавицы, скатерти, передники, форму для сестёр, чинили матрасы и одеяла для детского лагеря (первый детский лагерь был организован летом 1995 года). 

Елизавета Евгеньевна вспоминает: «Для Тихвинской церкви собирали все буквально "с миру по нитке", кто что пожертвует или спишет – мебель, вешалки. Ломоносовский фарфоровый завод отдал бракованную посуду. Помню такие красивые расписные мисочки. Мы их дарили тем, кто много помогал по храму. Кто-то пожертвовал махровые халаты. Мы их перешили в полотенца. Вспоминается огромная люстра, списанная гостиницей. Наш кузнец Евгений Ершов сделал из неё сразу пять светильников для церкви. Жертвовали нитки, лоскуты материи. Однажды привезли целую машину кабачковой икры. Сестры открывали каждую банку, снимали налет, переваривали и раскладывали вновь». Работы было много. Число сестёр тогда не превышало 20 человек. А надо было ещё освободить от хлама Тихвинский храм и Крестовоздвиженский собор.

Рассказывает настоятельница Свято-Успенского девичьего монастыря в Старой Ладоге игумения Ангелина (Васильева), донская казачка: «Однажды, во время летнего отпуска, я зашла в храм Тихвинской иконы Божией Матери, что за Крестовоздвиженским собором на Лиговском проспекте. В помещении, до передачи его Церкви, располагался машинный цех. Кругом грязь, машинное масло, груды железа. Откуда-то пришло желание всё отмыть. Подошла к настоятелю отцу Владимиру с просьбой благословить на уборку. Он благословил. И я целый месяц, весь свой отпуск, убирала и отмывала помещение, даже колонны и пилястры. Были и искушения. "Все на пляже отдыхают, а я тут целый день грязь отскабливаю!". Но тут же приходила другая мысль: что я буду делать, если завтра мне не откроют дверь в церковь? От этого меня охватывал ужас. Отец Владимир предложил мне должность уборщицы. Но я же инженер! Отказалась. Впоследствии очень жалела. Но по вечерам, после рабочего дня, приходила в церковь и с радостью занималась уборкой».

1990-е годы – время тяжёлое. Многие остались без работы, другим просто не платили зарплату. А здесь храм, приход, надо кормить людей. Трапезной тогда не было. Еду готовили, в основном, на квартире жившей неподалёку Ольги Васильевны Пашской (она тогда, как и сейчас, работала в ризнице). Казаки приносили от неё тяжелые кастрюли с едой и раздавали пищу прихожанам. На тех газонах, где сейчас растут декоративные цветы, в те экономически трудные годы сотрудники выращивали картофель, зелень, помидоры, огурцы для трапезной. А братья и сестры выезжали на посадку картофеля: в пос. Васкелово, потом в Дымский монастырь, потом в пос. Озерки под Зеленогорском. Вместе сажали, пололи, выкапывали, потом складывали сушить в Крестовоздвиженском соборе, несколько раз за зиму перебирали. Трудились все дружно. 

Финансовое положение в стране 1990-х действительно было очень трудным. Запомнился такой эпизод. Ещё когда служба проходила в храме свв. Кирилла и Мефодия, ночью злоумышленники разбили окно и похитили иконы. Отец Владимир обратился за помощью к сварщику реставрационной фирмы, размещавшейся в Крестовоздвиженском соборе. Тот запросил за работу 80 рублей, что по тем временам была немаленькая сумма. Тогда батюшка взял кружку для пожертвований, встал на Лиговке у часовни и просил проходивших мимо людей оказать помощь храму. К вечеру набралось 83 рубля, и на следующий день на окне стояла крепкая решётка.

Современники 1990-х годов помнят это время как разгул бандитизма. Со своими «понятиями» приходили бандиты и в церковь. Много курьёзных историй рассказывает отец Владимир, вспоминая те годы: как ему предлагали спонсорскую помощь от участия в лотерее-розыгрыше квартир, как целые группировки врывались в храм помолиться и помянуть своих убиенных «корешей», как в ответ на угрозы приходилось вывешивать объявления о вхождении храма в состав казачьей боевой ассоциации… Слава Богу, все эти истории обошлись без тяжёлых последствий.

Матушка Алла вспоминает: «Первых прихожан было не очень много, в основном, жители близлежащих домов, чаще пожилые женщины – "белые платочки". И все они были просто замечательные! И наша легендарная Мария Ивановна Федеряева, всю войну прослужившая сапёром в блокадном городе и чудом оставшаяся в живых (см. с. 142). Скромно одетая, она всегда тихо стояла в сторонке, боясь кому-нибудь помешать, а глаза её светились необыкновенной добротой. И кроткая, интеллигентная Мария Савельевна Румянцева. Она первая начала дежурить в сторожке и не побоялась однажды одна выпроводить из храма воров, покушавшихся на святые иконы. И матушка Евдокия. Никто не знал её отчества. Резковатая псковитянка, она не пропускала ни одной службы; всегда давала очень ценные советы пришедшим из советского мира сотрудникам храма. Она хорошо знала службу и правила церковного благочестия. И Анна Григорьевна, тоже фронтовичка с боевыми наградами. После войны до пенсии работала смотрителем в Зоологическом музее. Несмотря на тяжелые болезни, всегда старалась быть на службе. Мы обычно так и смотрели: все ли наши "платочки" стоят на своих местах, не случилось ли с кем что». 

Прихожанкой в те годы была и хранительница церковного предания Клавдия Георгиевна Петруненкова, перед кончиной принявшая по благословению митрополита Псковского Евсевия постриг в схиму в храме Тихвинской иконы Божией Матери. Она много потрудилась для церкви в годы советских гонений: занимая ответственный мирской пост и благодаря своим связям, она участвовала в восстановлении Троице-Сергиевой Лавры, помогла воспрепятствовать закрытию Почаевской Лавры, ходатайствовала об освобождении из мест заключений священников. В последние годы её жизни Сестричество ухаживало за ней, как и за многими другими пожилыми прихожанами. В 2018 году, к 15-летию кончины схимонахини Клавдии, приходом была выпущена книга воспоминаний о матушке под названием «Жизнь, посвящённая Богу».

Постоянными прихожанками были также две пожилые женщины, тётя и племянница – Мария Ивановна и Наталья Сергеевна. Своим обликом они напоминали старую Россию. Интересен факт, что Марии Ивановне ещё прежний её духовник предсказал, что она проживёт 100 лет. В день столетнего юбилея клирик нашего храма отец Владимир Корнилов причастил её, она была бодра, а на следующий день мирно отошла ко Господу. 

Этими прихожанками были пожертвованы для храма две иконы: запрестольный образ Спасителя (видимо, сохранённый ими из закрытого когда-то храма) и образ свт. Николая Чудотворца, ещё в дореволюционные годы находившийся на военном корабле (сейчас он хранится в алтаре Царского придела) – много старинных икон возвращали люди в церковь в те годы.

А какие замечательные люди работали тогда в храме! В столярной мастерской (где теперь крестильная) трудился, делая киоты для икон, Валериан Жиряков. Теперь он протоиерей Валериан.

В алтаре батюшке помогал Юрий Анатольевич Пономарёв. Теперь он монах Феодор, насельник Свято-Троицкого Александро-Свирского монастыря, всегда с любовью и вниманием встречающий паломников.
А сколько сделал для храма Юрий Сычёв! И украсил богослужебное Евангелие драгоценными камнями, и чудотворную Царскую икону поместил в серебряный киот, и помогал батюшке в алтаре. Теперь он сам протоиерей и настоятель нескольких храмов.

Не только сотрудники храма, но и многие активные казаки, участвовавшие в возрождении прихода, впоследствии приняли священный сан – это и Олег Ежов, и Михаил Вьюнников, и Вячеслав Красноруцкий, и Сергий Покобва. Ныне они несут своё служение в разных епархиях.

В 1993 году в сан диакона был рукоположен молодой чтец Андрей Сорокин, ставший отцом Андреем – бессменным протодиаконом прихода. В своей семье отец Андрей воспитал двенадцать детей.
Вспоминает Елизавета Евгеньевна Сергеева: «Было отрадно видеть, как после работы люди спешат в храм. Помню многодетную мамочку Ткач: дома семья, а она с тетрадкой тут. Значит, всё это было нужно. А другие: Люба Полянская, Лариса Георгиевна Соловьёва, певчая Людмила Стукалова – сколько хороших, добрых людей. Лидию Михайловну Соловьёву в нашу церковь привела внучка, они и сейчас ходят сюда всей семьёй, все четыре поколения, даже маленькую правнучку берут. Творческая семья Ершовых… Евгений Николаевич, наш кузнец, он же художник, как и жена его Алевтина, а дочь Оленька, ещё подростком, расписала стены воскресной школы. Прекрасно помню лейтенанта Юру Сычёва, алтарников Олега и Валериана. Сейчас они приняли сан, имеют свои приходы. А какие весёлые праздники были у нас! На Рождество – всегда ёлка, подарки».

Приход в те годы посещали очень интересные, можно сказать, исторические личности. Открылись границы, и в страну поехали люди, чьи предки вынуждены были покинуть Россию в годы лихолетья. Проходили «Конгрессы соотечественников». Казаки Невской станицы тоже принимали в них участие, знакомились с интересными людьми и с казаками зарубежья. Так произошло знакомство с генерал-майором Всевеликого Войска Донского за рубежом Владимиром Николаевичем Грековым, Председателем Объединения Лейб-Гвардии Казачьего Его Величества полка. 

Также по приглашению казаков наш храм посетила Ольга Николаевна Куликовская-Романова. В те годы она вела очень активную деятельность по прославлению Царственных Страстотерпцев. Пригласили её на молебен в день праздника войска Донского. 

Вспоминает матушка Алла Сергиенко: «Братья-казаки принесли на трапезу бутылки с шампанским. А нам нечего было предложить, кроме печёной мелкой картошки и хлеба. Но Ольга Николаевна ничуть не смутилась этим, как и видом приходской трапезной со сколоченными из досок столами, покрытыми клеёнкой. Она делилась своими воспоминаниями, интересовалась планами казаков, в том числе и по восстановлению Тихвинского храма. Вместе с ней храм посетили её друзья сербы. Вечер этот, конечно, запомнился всем присутствовавшим на всю жизнь».

Ещё об одной удивительной встрече нужно рассказать подробнее – о посещении прихода епископом Василием (Родзянко), внуком того самого Михаила Родзянко, который был Председателем Государственной Думы перед революцией. Владыка всю жизнь чувствовал вину за деда перед Россией и молился, чтобы Господь его простил.

Дядя владыки Павел Павлович Родзянко участвовал в расследовании убийства Царской семьи, а сам он был лично знаком с учителем Царских детей Сиднеем Гиббсом, принявшим монашество и ставшим архимандритом Николаем. Через всю жизнь епископ Василий пронёс благоговейное отношение к Царственным Мученикам и глубокое почитание их памяти.

Жизнь владыки Василия, как и жизнь его предков, это история нашей страны. О нём написано много воспоминаний. Родившись в 1915 году в России, владыка всю свою жизнь провёл в эмиграции, и лишь начиная с конца 80-х годов у него появилась возможность бывать на родине. Владыка Василий не отказался посетить возрождаемый приход казаков Невской станицы. 

Вспоминает матушка Алла: «Было это около 1994 года. Отцу Владимиру позвонили накануне и сказали, что владыка Василий в Петербурге и желает встретиться с казаками. Батюшка, конечно же, с радостью согласился. Тихвинская церковь тогда только начала возрождаться из руин. Служили в отгороженном фанерными перегородками центральном приделе. Фасад храма обшарпанный. Владыку не смутило это внешнее убожество. Он пришёл к нам, как к старым друзьям. Поприветствовав отца Владимира, прошёл в алтарь. Хор, как смог, пропел "испола-эти-деспота". Благословил всех присутствующих. Нас поразила его внешность. Высокий, статный, красивый, с добрым лицом и излучающими любовь глазами. Он был воплощением той самой утраченной в 1917 году России. Таких людей, как владыка Василий, посчастливится видеть в жизни буквально считанные разы. Их внешность, речь, манера общения с людьми служат проповедью православия.

Потом владыку пригласили в трапезную. Она размещалась тогда в левом приделе, ближе к алтарю. Тот же сколоченный из досок стол, покрытый клеёнкой, лавки, самая простая еда. Владыка Василий отвечал на вопросы казаков о вере, многие тогда делали первые шаги в своём воцерковлении. Так и сидели за одним столом ровесники: с одной стороны казаки – "старейшины" станицы Николай Петрович Галошин (Волошинов), Николай Прокопьевич Сидун, Виктор Георгиевич Салюк – всю жизнь прослужившие России и защищавшие её от врагов, а с другой – напротив их – владыка Василий (Родзянко), тоже всю жизнь служивший России тем, что пытался своим словом вытащить людей из тьмы атеизма. Разговор между ними шёл просто и непринужденно. Оказалось, что и болезни у них одинаковые. Владыка Василий достал из кармана свои таблетки, протянул их нашему "деду" Галошину и сказал: "Вот такие лучше пей, а такие выброси". Было очень любопытно слушать их, как будто общались старые знакомые.
Дочери отца Владимира, одиннадцатилетней Веронике, надоело сидеть за столом, она подошла к владыке, потянула его за рукав и сказала: "Пойдёмте, владыка, я Вам козу покажу". "Какую козу, деточка?" – удивился владыка, но как "преосвященнейший послушник" встал из-за стола, взял девочку за руку, и они вышли из храма, а за ними последовали и остальные. Вероника подвела владыку к находящейся во дворе рядом с храмом старой трансформаторной будке, раскрыла дверь, владыка вошёл и ахнул. Он никак не ожидал увидеть в центре Петербурга на Лиговском проспекте такое зрелище. На сене мирно лежали две козы. На насесте сидели курочки, а под ними важно прохаживался петух. "Пусть здесь всё умножается!" – по-архиерейски двумя руками благословил владыка Василий».

Часто навещал приход в те годы известный старец – протоиерей Иоанн Миронов, духовник отца Владимира. Они познакомились в 1989 году во время их совместного служения в храме вмц. Екатерины в Мурино. Отец Иоанн активно интересовался жизнью прихода и старался не пропускать ни одного престольного праздника, особенно любил бывать «на Тихвинской». За ним приходило и множество его духовных чад. 

Ещё более частым гостем был игумен Александр (Гордеев; 1928–2017) – первый настоятель возрождённого Тихвинского монастыря. С ним приход связывала многолетняя дружба и взаимовыручка. Отец Александр даже был принят в почётные члены Крестовоздвиженского казачьего братства. Сестры Сестричества Тихвинской иконы Божией Матери  ухаживали за батюшкой и ежедневно навещали его в последние годы его земной жизни.

Первые годы проход к Тихвинской церкви был только со стороны Павлоградского переулка через территорию детского сада: территория же вокруг Крестовоздвиженского собора была обнесена забором – здесь доживало свой век НПО «Реставратор», не пропускавшее верующих через свой двор. 
Наконец, в 1994 году объединение «Реставратор» освободило здание храма. На светлой седмице 1995 года над центральным куполом Крестовоздвиженского собора был установлен деревянный крест, сделанный усилиями казаков и работников храма. 

А 27 сентября 1995 года, в праздник Воздвижения Честнаго и Животворящего Креста Господня, в соборе был отслужен водосвятный молебен. Трудно передать словами, в каком плачевном состоянии находился этот храм. Свалка досок, обрезков дерева, химреактивов и прочего мусора. Не было отопления и электричества – инженерные сети выехавшая организация демонтировала.