Летопись прихода

18 декабря - день памяти почившего в 1983 году протоиерея Владимира Рубинина, духовного отца и наставника настоятеля прихода Крестовоздвиженского казачьего собора протоиерея Владимира Сергиенко.

Отец Владимир Рубинин родился в Петербурге в 1906 г. До принятия священнического сана был кадровым военным, прошел Великую Отечественную войну, был дважды серьезно ранен, что впоследствии сильно отразилось на его здоровье. После войны его военная карьера складывалась очень удачно. Но он имел твердое решение принять священнический сан. И когда в армии началось сокращение, ставит себя первым в этом списке и уходит в отставку капитаном I-ого ранга. Затем рукополагается.

Прот. Владимир Рубинин имел дар прозорливости. Так, он предсказал о. Владимиру, что тот будет священником. Действительно, через 10 лет о. Владимира рукоположили.

Публикуемые ниже записки его духовных чад являются свидетельством прозорливости этого старца.

Вспоминает о.Владимир Сергиенко.
В советское время, когда не было никакой духовной литературы, мы читали А.Меня, Конфуция, различных философов. В моей голове образовалась каша, душа томилась, я совсем запутался и пришел в такое состояние, что однажды встал на колени перед иконой Спасителя, плакал и просил: «Или пошли мне, Господи, наставника, который мне все объяснит, или забери совсем…» И в жизнь безбожную хода назад не было, и жить по-прежнему стало невозможно. И Господь послал наставника.

Познакомились мы неожиданно. Была мимолетная встреча сначала на улице. Я увидел седого старца, сразу почувствовалось, что это духовное лицо, как-то потянуло к нему. Встретились второй раз, опять случайно. Вышел на своей остановке, а батюшка уже стоит. «А я тебя жду», - говорит.

Такое чудо. «Пойдем ко мне домой», - оказалось, что он живет со мной рядом, буквально через несколько домов. «Ты извини, не сказал сразу, что я священник». Мы сидели и просто разговаривали. Так познакомились и подружились. Бывало, батюшка звонил и говорил: «Ну, что ты не звонишь, не приходишь, забыл меня».

Когда я к нему приходил, он спрашивал: «Как у тебя дела?» Мы вели обыденные разговоры, но так как он был человеком духовным, происходило какое-то таинственное соединение, особое чувствование друг друга. Вспоминаю, как однажды батюшка позвонил и сказал: «Володя, помолись за меня, мне плохо». Был я тогда энтузиастом. Думаю: да я не только помолюсь, а и поголодаю за батюшку. Молитву соединил с жестоким постом. На следующий день просыпаюсь - и не могу встать с постели, ни рукой не шевельнуть, ни ногой. Понять ничего не могу. Через некоторое время, собрав всю волю, медленно поднялся. На улице лежал снег, вышел босиком, обтерся, немного взбодрился. Прихожу домой - телефонный звонок, голос батюшки: «Я просил тебя это делать?! Немедленно на кухню и поешь!»…

Духовник - это тот человек, который чувствует тебя, поддерживает, молится за тебя. Духовнику человек особенно открывается и слушает его, благодаря чему отец и чадо очень сближаются, души начинают особо чувствовать друг друга.

Вспоминается еще один случай. На Пасху пригласили меня с друзьями в алтарь. Конечно, испытал небольшую эйфорию, промелькнула мысль о том, что уже чего-то достиг в духовном отношении. Кажется, проскочила мысль - ну и проскочила… Вернулся с праздничной службы домой, разговелся. Домашние спали, никто меня не видел. Лег отдохнуть. Встал, теща мне говорит: «Ничего не могу понять, снится мне отец Владимир и говорит: передай ему, что это по моим молитвам он в алтарь попал». Вот так. Мы с ней не виделись, не разговаривали, она ничего не знала… Разве не чудо? Это один из многих случаев, которыми Господь открывал мне особую незримую связь духовника с чадом.

Вспоминает духовное чадо о.Владимира Рубинина Татьяна Грибова.
Батюшка знал мысли окружающих. Тому было много примеров. Я, будучи рядом, часто этому удивлялась.

Шли после службы к электричке. А нас вокруг батюшки всегда было много; каждому хотелось с батюшкой поговорить, у каждого свое наболевшее, важное. При этом (я так думала), мало, кто в таких ситуациях задумывался, что батюшка устал. В одной руке у батюшки всегда была палочка, а другой он кого-нибудь брал под руку, чтобы опереться. Так и в этот раз было. И та женщина все что-то говорила, говорила, повторяла. Я подумала: «Как, наверное, батюшка утомился, и так долго она занимает внимание, хотя говорит о чем-то несущественном…» И тут батюшка вдруг сказал, да с укоризной: «А вы не ревнуйте!» И показал пальцем почти на всех, в том числе и на меня: «И ты ревнуешь, и ты, и ты…»

В другой раз также ждем, а один старик стал рассказывать, что кто-то в алтаре что-то не так сказал, да не то сделал. В общем-то, это было осуждение. Я подумала: «Как не вовремя он это рассказывает, судит… Зачем? Только что все причастились, и, слушая это, невольно выпачкаешься». И тут батюшка поворачивается к этому старику и строго так говорит: «Прекрати судить! Только что причастились; так и выпачкаться недолго!»

Утром приехала за батюшкой, иду к его дому; и еще издали у подъезда увидела машину «Скорой помощи». В голову, конечно, первая мысль: «Это за батюшкой! Наверное, очень плохо! Какой ужас!» И иду со страхом, медленно, в голове стучит. Вхожу в подъезд. Слышу сверху бодрый голос батюшки: «Иди, иди, не бойся! Это не за мной!» Ну, отлегло! Ну, слава Богу!

Подумала как-то: «Вот, монахи молятся за весь мир… Ведь столько вокруг беды, столько страждущих, горя всякого!» Обычно батюшка отвечал на все тайные вопросы сразу при встрече. И сказал: «Ты молись только о своих ближних; за весь мир тебе нельзя молиться. Поняла?»
Сказала: «Батюшка, вот если я о чем-то подумаю, или что-то хочу узнать, то быстро довольно узнаю». Батюшка сказал: «Вот я тебе и отвечаю. Я знаю, о чем ты думаешь».

В доме у батюшки в какой-то период была очень сложная обстановка. Как-то он сказал: «Ездил я в пансионат для престарелых, узнал, как туда устроиться, какая там обстановка… Не так там и плохо! И книги с собой можно взять». О домах престарелых я была наслышана, и представление и информация о них были для меня удручающими. Тревога за батюшку не давала покоя, и я подумала: «Если батюшка уйдет в дом для престарелых, я его оттуда заберу непременно. Разве можно такое допустить?! Вот будет спать здесь, на диване. Буду кормить. Хватит средств!..» О моих размышлениях никто не знал. И вот как-то батюшка говорит: «Вот она говорит – возьму батюшку к себе, положу вот здесь, на диване, и буду кормить… Вот это да! Так и говорит!»
Часто на исповеди батюшка говорил: «Ступай, чадо, я знаю твои все грехи!..»

Прозревал батюшка и будущее.

Подошла прихожанка: «Батюшка, помолитесь! Документы не получить никак…»
Он сказал: «Не тужи, иди с миром! Печаль твоя завтра в радость обратится!» Так и было. На следующий день получила все, о чем хлопотала не один месяц.

Настал срок покупать проездной билет на электричку. (О.Владимир служил во Всеволожске – прим. ред.). Батюшка сказал: «Не покупай на три месяца. Купи на один. Достаточно будет!» Я не послушала, купила проездной билет на три месяца. Через месяц батюшки не стало.

Жизнь Брежнева Л.И. подходила к концу. Как-то батюшка сказал: «После Брежнева будут два временных, а потом изберут Горбачева».

Нужно было отправляться в командировку. Батюшка сказал: «В аэропорт и обратно поезжай на такси. И вечером, и утром – на такси; не жалей денег». «Батюшка, так наш рейс уходит в шесть вечера, я днем поеду…» Регистрацию долго не объявляли, а около шести вечера выяснилось, что рейс отложили до 10 вечера. Затем объявили, что вылет откладывается до семи утра следующих суток. Так, вечером я вернулась домой на такси, а утром – иного выхода не было – как ехать в аэропорт к началу регистрации только на такси.

Было время, когда верующих преследовали как инакомыслящих. Средства использовались всякие, не исключая помещение в психиатрические клиники. Л.Н. был болен; и зачастила в дом медсестра из поликлиники и навязывала определение в больницу. Как-то батюшка позвонил на работу, сказал: «Все дела отложи, завтра поедем к Л.Н. Обязательно надо ехать!» Поехали. Когда сидели за столом, позвонили в дверь. Это была медсестра. Но батюшка запретил ее даже пускать в дом… Когда возвращались обратно, батюшка сказал: «Ты себе не представляешь, как мы вовремя поехали; как верно мы сделали, что поехали.» Помолчал и сказал: «Да, какую беду отвели…» Потом он это еще не раз повторял.

«Надо же! Надо же! И гости за стол собрались, а жених не пришел… Какая печаль!», - сказал неожиданно, глубоко задумавшись. А через десять дней так и случилось у знакомых.
А как сильна была молитва батюшки!..

Брат попал в такие жуткие обстоятельства, что весь дом жил одной тревогой день и ночь, сон пропал. Батюшка сказал: «Будем молиться!» Прошло несколько времени, все было мирно. И батюшка, задумавшись, сказал: «Ну, отмолили. Больше нечего бояться!»

Рассказывал батюшка и о себе такой случай (а речь шла о вере, о силе молитвы и креста). После службы он пошел пить чай. Одна из прихожанок подала ему два пирожных и сама наблюдала за батюшкой тут же. Пирожные эти были отравлены. (Батюшка даже говорил, чем именно). Батюшка помолился, благословил и стал на глазах у этой женщины есть. Съел одно. Ничего. Женщина эта стала бледнеть. Съел второе. Ничего. Женщина упала без чувств. Придя в себя, созналась, каялась. Сделала все по зависти.

Нет батюшки уже почти четыре десятка лет. А так живы его слова: «Не будет меня, придите ко мне на могилку, расскажите, попросите - и будет вам!»

По материалам газеты "Воздвижение" № 4 (83) за 2011 год. Фото из архива прот.Владимира Сергиенко